Проснулся я от серного запаха, за окном начинало светать. Соседи по палате мирно спали. Всё было бы хорошо, если бы не эта грубая вонь. Взгляд остановился на стуле около окна. На нём сидела черная кошка. Эта была Мурка, которая обычно побиралась в нашей столовой. Может она так воняет? И вообще, как она сюда попала? – Мурка, а ну, кыш отсюда. Равнодушная к моим словам кошка неподвижно продолжала сидеть на своем месте и смотреть на меня своими желтыми глазами. В какой-то момент на ее месте начала образовываться блестящая воронка, становясь все больше и шире, она постепенно втянула в себя кошку. Стул оказался пустым, без каких-либо упоминаний о Мурке: как будто ничего не случилось.
Кошка исчезла, а запах серы остался, и это напрягало. Краем глаза я заметил легкое движение за занавеской, почти под самым потолком. Я внимательно присмотрелся к этому месту, и вдруг оттуда выбежала огромная серая крыса, пересекла потолок, перелезла на стену, откуда спустилась вниз и скрылась за кроватью Федотова. Кто бы мог ожидать от этого утра такого. И никаких свидетелей столь безумного сюжета. Я подумал о том, что сейчас броситься на поиски крысы было бы также глупо, как поиски Мурки. Санитары бы помогли, но вместо исчезающих по утрам животных, белые халаты поймали бы меня. Такой исход событий меня не обрадовал, и, отказавшись от охоты, я снова лег спать, накрывшись по привычке с головой. Мысли о ночном визите крутились, как назойливые мухи, и мешали заснуть. Муки от несвязанных и обрывистых мыслей, к счастью, терпеть пришлось недолго, походный клич тети Вали огласил о начале нового дня и отправил всех в сортир. Потом, как обычно, всех засосало в коридор и приземлило у входа в столовую. Рядом со мной оказался Городецкий и чему-то счастливо улыбался. – Ты чего такой довольный? Утро же. Не положено улыбаться.

Он огляделся по сторонам, вжал шею, как гусь, и, молча, вытащил из кармана красный кусочек процедурного мела. Как ему это удалось, спрашивать было бесполезно. Я наперед знал все байки о магических уловках воина Дневного дозора. – Успел воспользоваться?

Маг расплылся в улыбке и кивнул в сторону: – А ты на пижаму Завулона глянь, когда он спиной повернется.

Повернув голову, я нашел глазами и темного мага. Ждать пришлось недолго. На его пижаме, во всю спину красовалось слово «лох».

С трудом, сдержав смех, я серьезно спросил: – Ну, и как? Сработало? – Сейчас проверим, – сказал Антон и на корточках направился к Завулону.

Вокруг было тихо, большинство продолжало дремать. Я мог хорошо слышать диалог Добра и Зла. – Добрый день, родной. Как твои дела?

Завулон буркнул: – Ты чего Антоша, с утра беленов объелся или с циклодолом переборщил? – Ни с чем я не борщил. А вот ты, редиска, подло с моими конфетами поступил. – Так ты на меня можешь в суд телегу настрочить и, если хорошо будешь ябедничать, то, возможно, меня поставят в угол. Или ты рассчитываешь на моё развоплощение?

Городецкий нежно протянул: – Зая, знаешь фразу «лох – это судьба»? Она прописана вот этим мелом Судьбы на твоей спине.

Завулон снял пижаму и посмотрел на надпись. Его лицо выражало недоумение и искреннее удивление, постепенно переходящее отвращение и разочарование детским поведением своего собеседника. – Антоша, а с чего ты взял, что это мел Судьбы? – Ну, попробуй сделать что-нибудь простое, например, войди в первый слой сумрака. Мир в момент выцвел и стал однотонным, но сумрак не появлялся. Завулон нахмурил брови, напрягся, но все его попытки были безрезультатны. Только время замедлилось, как в кино. Пройти границу между слоями заканчивались провалом. Он залип на ней как муха в паутине. Крик отчаяния разорвал воздух окружающего пространства. Завулон замедленно развернулся к окну с лицом, напряженном в безысходности, и кулаками разбил полупрозрачную поверхность реальности. Куски битого стекла в тумане вязко падали на пол. Темный схватил осколок, напомнивший кинжал, и полосонул им по шее Светлого. Красные бусинки веером рассыпались по воздуху и ударились о стену, через которую прорывался сумрак. Звук битого стекла напомнил колокольный звон, разрезавший серость и заменивший ее привычными цветами. Сумрак вернулся. Наступила полная тишина, красный фильтр наслоился на мир. Время остановилось… Сумрак начал поглощать Светлого, как Черная дыра, и вместе с ним всё вокруг. Свет мерк и таял. Серый фон и ярко красный сюрреализм – привычная картина в сумраке. В этот момент монотонно проявились Инквизиторы в белых халатах. Подойдя к Тёмному, они предъявили ему обвинение в убийстве. Завулона арестовали и увели на Великий Суд. Городецкого накрыли белой простыней и унесли на носилках в никуда. Изъятый мел Судьбы был возвращен в процедурный кабинет, а следы битвы тщательно отмыты тетей Валей. Красный цвет всегда был между Чёрным и Белым. В бесконечной игре Добра и Зла произошел обмен фигурами, и со счетом 1:1 сохранилось равновесие. Секундная стрелка вновь ожила на Курантах, висящих над дверью в столовку. Время проснулось, и всё пошло своим чередом: обход, завтрак, прогулка… Всё как обычно. Как обычно... – Слышь, Кутузов, что Завулону при таких раскладах светит? – спросил я на прогулке у Лабетова. – Ему уже ничего не светит, – ответил бандит философ и знаток всего на свете, – Да и не темнит похоже тоже. Он из Великого Темного Иного сделал Завулона – обычного человека, то есть вылечил. Поэтому и другим Темным он стал не интересен. А дальнейшую его лоховскую судьбу и без гаданий предсказать можно. На судебной мед. комиссии определят его вменяемость. Если сочтут, что здоров, то сошлют его по этапу в места не столь отдаленные. Если же сочтут, что он псих, то тот же срок он отсидит в соседнем бараке в отделении шизанутых преступников. Только между этими вариантами неизвестно, что лучше: оттоптать зону, как все, или отсидеть без дела несколько лет в одной палате без передвижений, где его заширяют галоперидолом.

– Мда, сомнительная перспектива, – в памяти пронеслась увиденная картина.

– Хуже всего, там оказаться обычному человеку, когда вокруг все Иные.

– Не понимаю. О чем ты?

– Витёк, по понятиям, иным является тот, кто может находиться в разных реальностях, а все шизофреники живут бесконечным количеством разных миров, просто они не настроены на какой-то конкретный, как это делают Дозоры. Скорее всего, Иные настроены на одни и те же реальности со своими законами мироздания, типа Сумраков или трансформаций в вампиров и оборотней. Здесь важно два момента: первый – попасть в ту реальность, а второй – научиться удерживать себя в этом новом мире, не провалившись в другой, или вернуться в привычную реальность. Вот и выходит, что Городецкий вылечил Завулона и ограничил его одним этим повседневным миром, то есть опустил по полной программе. А теперь представь, как будет себя чувствовать Высший Великий Темный, который стал опущенным обычным человеком и находится в зоне для Иных? Он уже никогда не снимет с себя этой пижамы с надписью и умрет в полном одиночестве, повесившись на батарее. – Глупо как-то всё получилось.
Лабетов недоумевающее поднял брови: – Почему глупо? Они были воинами и сильными противниками. Городецкий победил и умер как герой, а вот Завулон остался жить, только жизнь такая хуже самой поганой смерти. Всё по понятиям: добро победило зло, хотя, мудрецы говорят, что добра и зла не существует – это всего лишь субъективное отношение. Я с этим согласен, ведь даже сегодняшний инцидент выходит очень красивой подставой – убийство произошло от бессилия. Вот такое добро и зло. И так во всём. Для каждого эти понятия свои собственные, а в общем: как договорятся – так и будет. И Святая Инквизиция всех покарает, если Великий Договор кто-нибудь нарушит. Отношение белого и черного – это основной механизм эволюции, но когда из этого появляется серый, смысл добра и зла теряется. Вот и выходит, что жадность и справедливость могут быть любого цвета. Главное, чтоб черно-белый двигатель прогресса не останавливался. Во все времена так было.

– Приведи пример.

Лабетов глубоко вздохнул и родительским нежным тоном продолжил:

– Например, возьми любой фильм, где добро борется со злом. Там как? Все злые – это какие-то мрачные уроды. Они обычно стремятся побольше чего-нибудь оттяпать или захватить. Добрых при этом гораздо меньше, и их ущемляют, а выглядят они, по-любому, добрыми. Хорошие и плохие бьются, и в конце фильма благородные рыцари побеждают. А вот теперь возьмем и в начале фильма просто поменяем прикиды злых на добрых и наоборот, а весь сценарий оставим прежним. И тогда злые сволочи хоть и в меньшей пропорции, как обычно победили наших. И вот где тут в жизни справедливость? Поэтому будет следующая серия, где добро восторжествует однозначно. У Иных та же песня. Вот только обычные люди воюют, перемещаясь по разным странам, а Иные ещё и в разных реальностях – вот и вся разница. – Слушай, а глюки – это и есть параллельный мир? – Да хоть перпендикулярный. Глюки – это, то, чего нет в привычной жизни. Вот иллюзии есть, и они искажают реальность. А вот глюки ты и сам можешь придумать, да так, что по-настоящему получится, а может и в параллельный мир занесут. – Ну и чем тогда фантазию от другого мира отличить? – Ничем. Просто в первом случае ты являешься Создателем, а во втором – кто-то другой. Чего, не слышал выражения, что мысль материальна? Вон Бог придумал наш мир, и мы тоже можем, только энергии у нас маловато, чтобы его поддерживать. Поэтому здесь главное не созидание, а реклама. Вот, если много народу подсядет на такой чат, то и наворотов можно всяких понапридумывать. Все пользователи этот чат будут прокачивать своей посещаемостью. Тут для начала спонсоров найти нужно, а потом как надоест, то на аукционе загнать тому, кто больше энергии отвалит. Если хорошо дело пойдет, то можно эти миры как видеоигры клепать – одна фигня. Вот тебе реальный бизнес, Витёк. Я на эту тему уже давно думаю. Слушай, а у тебя случайно кентов в параллельных мирах нет? Может, кто-нибудь заинтересуется моим предложением? – Есть один. Он как раз чем-то похожим занимается. – Слушай, а ты можешь с ним обо мне поговорить или со мной стрелку забить? Я тебе как посреднику проценты буду отстегивать, и все будут в шоколаде.

Идея мне показалась презабавной:

– Ну, и когда ты хочешь стрелку забить? – Да хоть сейчас. Всё равно у них там со временем другие отношения. Зови давай.

– Подожди. Мне настроиться надо, – я начал мысленно звать Никто, чтоб познакомить его с Лабетовым. – А я уже здесь, – отозвался Никто в голове. – И давно ты здесь? – Всегда. Тебе же друг сказал про время. – Слушай, может быть тогда проявишься, чтобы мы могли провести переговоры. На скамейке появился Никто в том же темно-сером балахоне, с большим тяжелым капюшоном, и помахал по-детски ручкой. – Ты его видишь?– спросил я Лабетова. – Нет. Как он выглядит? – Обычный мужик средних лет, одетый в серый балахон и такие же джинсы. На голове капюшон и черные очки.

Лабетов смутился и в скептическим тоне спросил: – И как его зовут? – Никто.

Бандит оскалил почерневшие от чифира зубы в подобии улыбки: – У них там что мода на такие имена? Знаешь, как Будду там зовут? – Как? – Никак. Ладно, ты ему предложение передал? – Да он и так всё слышал. – Ну и что он по этому поводу думает? – Сейчас спрошу. – Скажи ему, – вмешался Никто, – что предложение интересное, пусть зовёт, когда будет, что конкретно предлагать. – Говорит, тема прикольная, когда будешь готов, то зови его. – Ладно. Я ему такой сюжет подгоню, он офигеет. Пойду обдумывать. Бывай, Витёк! – Ок.

Лабетов вспорхнул с насиженного места и удалился со свежего воздуха, оставив меня наедине с Никто. – На самом деле, – продолжал Никто, – сам он вряд ли сможет воплотить в жизнь свой замысел. Даже если он и создаст новую реальность и будет её поддерживать энергетически, проблема возникнет у того, кто захочет туда попасть. – И в чем же она заключается? – Ну вот, например, ты видишь меня? – Да. – Хорошо. А каким образом ты сделаешь так, чтобы меня увидел Лабетов? Для этого тебе придется изменить его настройку с привычной реальности на другую. Медицинским языком если это сказать, то заразить шизофренией, что с латинского переводится как расщепить личность. Ты знаешь, какая причина возникновения шизофрении? – Нет. – И вот медики не знают об этой причине, поэтому и лечат примитивно только следствие, подобно кувалдой по голове: жить захочешь – махом в реальный мир вернешься. Так вот, шизофреник от обычного человека отличается лишь тем, что изменил свою настройку с обычной реальности на любую другую. Поэтому если хоть раз крышу сносило, то автоматически диагноз шизофрения получаешь пожизненно, так как уже опыт есть. И неизвестно сорвется ли крыща с петель ещё разок или нет. Вот и Лабетов твой собирается открыть индустрию по шизухе. Ваши ученые говорят, что шизофреник может за свою жизнь индуцировать только одного человека, но настроить на другую реальность можно, конечно, при определенном мастерстве, но сохранить её хотя бы на день при таком чужеродном внедрении проблематично, так как обычный мир по привычке сам вернётся. Тем более, что заказчик сам будет неосознанно к нему стремиться, потому что включится защита старой системы. А в какой бы системе человек не находился, он подвержен закону самосохранения этой системы, для которой самое важное – это стабильность. В начале желающий попасть в любую систему должен отдать ей кучу энергии и внимания, затем стабилизироваться, ну а потом может расслабиться на гребне волны, так как он и система – одно и то же. И вот тут появляется Лабетов со своей заманчивой
авантюрой и предлагает кинуть ревнивую жёнушку и уйти к прикольной незнакомке. При таких раскладах старушку придётся пристрелить, потому что достанет тебя везде, так как без тебя жить она не может. Ну, по крайней мере, в твоём сознании. Много ты мужиков знаешь, которым удалось это сделать? Тот кто попытался, бросил якорь в первой палате. И тут уже не понятно, кто за кого держится. – Так, что, выходит, затея Лабетова бесперспективна? – Для него да, ну, а мне будет интересно посмотреть. – Получается, что он угробит свою жизнь на заведомо провальный проект? – Если ты хочешь поговорить о смысле, то в жизни вообще нет смысла, так как любой из возможных вариантов разваливается в момент смерти. В жизни можно найти путь сердца, который радует и воодушевляет, а для Лабетова на данный момент такая деятельность будет только на пользу. Конечно, в конце пути, вложив кучу сил и энергии, неприятно оставаться у разбитого корыта и можно впасть в жалость к себе. До этого жизнь била ключом, а сейчас ключ пересох и стоит поискать другой, и не имеет значения какой. – Ладно, со сказочником всё понятно. Скажи, а как людям удаётся настроиться на другие реальности. – Ну, обычно это провоцируют ситуации, которые идут на грани с привычным миром, например, стрессовые ситуации или долгое время без сна или пищи. Различные болезни с высокой температурой и давлением могут тоже вынести за край. Травмы и роды также нехарактерны для обычного времяпрепровождения. При отравлении и приеме наркотиков возникают провалы, которые могут неизвестно куда выкинуть. Существуют, конечно, и менее радикальные методы. Вот, в древние времена йоги путешествовали по разным мирам, используя специальный способ дыхания, а также медитации и различные мантры. Вообще, неважно, чем пользоваться, главное это делать так, чтобы это не вписывалось в твою обычную жизнь. И если ты будешь себя так вести, то возможность попасть в первую палату у тебя резко возрастет, а пока сходи в столовую и подкрепись. И к слову, тебе будет интересно после обеда пообщаться с Телевизионщиком, он тебе расскажет о своем способе настройки на другую реальность.

После обеда меня и Гнатюка санитар Власов взял в приемный покой за очередным пациентом. Санитары постоянно брали кого-нибудь с собой в конвой, чаще для массовки. Новоприбывшие никогда не понтовались, так как уже были обработаны скоропомощными и разведены по понятиям врачом в приемном отделении. Для нас же это было развлечением за пределами отделения. Когда мы пришли, то застали в кабинете врача его с медсестрой с одной стороны стола и двух фельдшеров с каким-то типом – с другой. Такая картина походила на таможенный пункт, а государственной границей был обычный, замызганный, больничный стол. Медсестра чего-то строчила в своих бумагах, а врач слушал рассказ вновь прибывшего. – Так вот, – продолжал он, – сижу я ночью в своей будке и караулю на нашей территории контейнеры. Время за полночь. Вдруг вижу: какие-то тени стали пробираться, да прям к новеньким комбайнам. Я их около пяти насчитал. Смотрю, комбайны начали взлетать, перемещаться к ангару и там исчезать. И тут я понял, что это инопланетяне тачки воруют. Тут один развернулся и посмотрел на меня. Меня как начало куда-то засасывать, а сам чувствую, что и меня крадут для того, чтобы я там у них все это сторожил. Я собрался изо всех сил и как рвану между контейнерами прямиком в ментовку. Там даже проверять мои показания не стали и больничку вызвали. – Слушай, агент Малдер, – сказал врач, – ты когда последний раз квасил? – В том-то и дело, что уже четвертый день не пью. Ладно там если бы выпил, а то же совсем трезвым был. – А так вообще выпиваешь часто? – Да, работа нудная, вот и сидишь по-тихому цедишь. А на днях решился сделать перерыв. – Ну, вот и сделал. А тут, как белка настигла, так что и мало не показалось. Она если прибегает, то дня так через три, хотя может и через неделю настигнуть, а вот к тебе как раз по часам пришла – ровно в срок. На, держи бумагу и здесь подпишись. – Что это такое? – Ну, прочти, сверху написано: добровольное согласие на госпитализацию. – А если не буду подписывать? – Тогда твои инопланетяне тебя спеленают, и будешь ты до конца дней своих сидеть у них в будке и охранять тракторы. – Не тракторы, а комбайны. – Тем более. Только я не позволю им этого сделать, потому что такой специалист нам на родной Земле нужен. Поэтому если ты не подпишешь, то все равно я тебя спасу, на этот раз с разрешения уголовного кодекса. И через пять дней в больницу приедет суд, где тебя будут судить за твое поведение. А кто знает, какое влияние у пришельцев на наши структуры. Так что если не хочешь проблем и встречи с судом, то подписывай эту бумагу и шагом марш к вон тем бравым ребятам, которые за тобой пришли. После того, как этот ссутуленный мужик кавказской наружности расписался, санитар отвел его в соседний кабинет, где тот принял душ, прошел проверку на вшивость и был переодет в больничную пижаму. Чистого и относительно свежего мы его повели в отделение. – Слушай, а это правда про суд? – тихо спросил я у санитара. – Да, по закону так положено. Суд должен через пять дней после недобровольной госпитализации вынести вердикт о том, нуждается ли он в психиатрическом лечении или нет, – пояснил широкоплечий санитар, смотря на меня, как и на всех нас исподлобья. – И как они это делают? – Приезжают толпой, слушают врача, смотрят на больного и делают, как сказал врач, так как в этом вообще не разбираются, – санитар довольно улыбнулся всемогущности врачей.

В ответ я продолжал недоумевать:

– Ну, а зачем тогда собираться? – Закон есть закон. У меня как-то под Новый Год был веселый случай: повел я одного психопата на суд в актовый зал. Завожу, а там в центре стоит новогодняя елка нарядная, а сбоку судейский президиум со всеми прокурорами и судьями,ну, и рядом врач сидит. Так вот, завожу клиента, усаживаю его под елкой на стул. А тот давай плакаться всем, как его все мучают, в отделении кругом одни нацисты, закололи его галоперидолом. Так он там орал, орал, что встал со стула, повернулся к президиуму, снял штаны и показал всем свою исколотую задницу. Вот так он и стоял под елкой, нагнувшись и демонстрируя факт пыток суду. Наступила немая сцена: «Здравствуй, жопа, Новый Год». Все постарались сохранить серьезный вид и попросили его вывести. После этого он ещё пару недель буянил в первой палате, а потом побежденный лекарствами успокоился. Вот такие каникулы прописал ему наш заведующий Дед Мороз.
Погода была хорошая, и мы неспешна прогуливались по бывшей дворянской усадьбе. Серые вороны стаями сидели на деревьях и изредка истошно выкрикивали что-то на своем птичьем языке. Насколько мне известно, большинство дурдомов обжились в усадьбах после великой революции. Знали бы их владельцы, что станет с их домами во время наступления диктатуры пролетариата. Несмотря на присутствие дурдома вековая гармония висела в воздухе. Мы проходили рядом с гипсовыми животными и аллеей неработающих фонтанов. Рядом с домом культуры стоял маленький паровоз. Двухэтажные кирпичные здания изменились с прежних времен только наличием решеток на всех окнах. Во все стороны расползались тишина и спокойствие, внушая ощущение райского сада. Но мы возвращались совсем в другую обстановку. Такие контрасты позволяли постичь смысл разных абстрактных понятий, таких, как счастье и свобода. Мы никогда не ценим счастливые моменты, пок не потеряем их. Каждый, кто был за решетчатыми окнами и дверьми, постоянно стремился выбраться наружу, хотя и там надолго не задерживался. Как не крути, а каждому – своё. Мы подошли к двери отделения, и санитар открыл её специфичным для всех дурдомов нашей страны ключом. Он напоминал ключ, каким пользуются железнодорожные проводницы, закрывая сортиры на остановках, только в дурках ключ не трехгранный, а четырехгранный. Пол в коридоре мыл Ушастый. В этом отделении он жил всегда и был, весьма, уважаемым человеком. С глубоко сконцентрированным лицом олигофрена он выполнял важную обязанность, разгоняя всех, кто попадался ему на пути. Возможно, такое поведение было характерно для всех уборщиков и уборщиц. Это было единственное занятие, которое ему могли доверить. Хотя был один случай на моей памяти, когда во время ремонта в ординаторской ему было поручено важное в масштабах отделения ответственное занятие. Доктор сказал Ушастому ободрать обои. Результатом выполненного заказа стали стены в ординаторской чистым от старых обоев как яичная скорлупа. Иногда скрупулезная педантичность олигофренов поражает. Вот и сейчас он усердно натирал полы, а кругом толпилась и пачкала сотня загнанных мужиков, поэтому работа могла быть бесконечной. А что ещё делать? Сдав телогрейки с надписью «10» на спине, мы пошли курить. В курилке был аншлаг после совместного чаепития. – Ну, кого привели? – спросил у меня Бубль, выпустив клуб едкого дыма. – Да охотника – белку поймал, а она оказалась инопланетной ворюгой, которая ночью пришла и сперла комбайны. Потом, немного поразмыслив, решила и охотника с собой прихватить, чтобы от других белок комбайны охранял. Вся честная компания рассмеялась. – Вообще, интересные создания эти белки. Я в наркологии лежал, так там их целый зоопарк, – Бубль Гум громко шмыгнул носом, – Был там один крендель типа нового русского. Он говорил, что служил в космических войсках и по Красной площади маршировал. Так вот, как-то он нажрался с дружбанами какого-то пойла и тот стал предсказывать, что в телике говорить будут. Потом газеты стал брать и текст написанный говорить. По его словам, предсказания сбывались дословно. От такого феномена он стал на измену подсаживаться и попросил своих братков его отправить в больничку. – Это фигня, – выпуская в атмосферу свой дым, сказал Сашок. – Был один чувак, его так вставило, что он встал с дивана, открыл дверь и пошел. Гулял он всю ночь в трико и майке, и это зимой! В конце концов, на трассе его тормознули гаишники, наверно, скорость превысил. Когда этого кренделя доставили по адресу, он очнулся и хоть бы раз чихнул. После этого в курилке, перебивая друг друга, начали рассказывать друг другу подобные байки, коих у каждого было в избытке.

Васек тоже воодушевился: – А я как-то в сосудистом отделении лежал, и к нам в палату одного старика положили. Ему в ногу тромб попал, и она начала нестерпимо болеть. Ну, лежит себе овощем и стонет понемногу. Потом с невидимой женой вдруг стал общаться, нас всех из своей квартиры выгонять стал. Врачам пришлось его привязать, и нога почернела. С операции привезли деда уже без ноги. Привязанный он был еще дней пять, всех матом обкладывал, а когда его отпустило, то перед ним открылась такая картина: только что он был в своей квартире, а теперь оказался в больнице, привязанный и без ноги. Представляете, что он пережил? После такого прихода можно инфаркт заработать, или вообще крыша потечет.

Еще один сосед по моей палате, симпатичный, голубоглазый Илюха вспыхнул с новым рассказом; – Ну, по поводу ног, был и у нас случай в ЦРБ, – Илья был известным агентом по борьбе с инопланетными технологиями. Пришельцы доставляли ему массу неприятностей вне этих стен даже, когда он честно принимал все выписанные врачом таблетки, – Как-то нарики решили на природе вмазаться. Развели костерок для атмосферы и согрева. Так вот, один так погрелся, что с обугленными ногами его и привезли. Конечно, ему любовно отрубили головешки, вот только культяпки начинают гнить. Ему повторно отрезают до живого мяса, только и оно гниет. Короче, его пошинковали до самого туловища, а раны всё равно гниют. А фишка в том, что его постоянно наркотой пичкали с момента приезда, чтоб тот от боли не крякнул. Так он, ни разу не очнувшись с пикника, и отъехал. – Да, мрачные сюжеты, – Бубль Гум философски причмокнул – А ты как думал, кто же от хорошей жизни в больницу сдаваться побежит. Хорошо хоть, что белка гостит не больше недели, – с позитивным настроем заключил Васек.

– Только вот эта неделя кажется вечностью в этом аду. У меня были такие кошмары, что если бы не был привязан, давно петлю бы связал, – Бубль часто вспоминал свои молодые годы алкоголика, закатывая глаза. Эти времена предшествовали тому, как он превратился в матерого наркомана, – Многие мужики от таких переживаний начинают кодироваться или торпеды под кожу вшивать.

Васек озадаченно спросил у Бубля: – Ну и в чем смысл этой торпеды? – «Торпедо» – это таблетка, которая начинает активизироваться, когда соединяется с алкоголем в крови. А действует она так, что мотор выключается и состояние такое дрянное, что можно реально отъехать. Врачи об этом и предупреждают, что «выпьешь – крякнешь». И белка пугает так, что под страхом смерти капли в рот не возьмешь.

Я неожиданно вспомнил одного чудака: – У меня тут знакомый был, ему торпеду в шею вшили и сказали: «пока не рассосется – не пей». Так вот он три года ходил и шею тер. А однажды я от врача узнал про этого, нашего общего знакомого. Ну доктор и говорит: я тебе врачебную тайну открою – я ему пуговицу вшил, поэтому бухать ему придется нескоро, если ему не расскажут о таком методе психотерапии. Только от такого известия он напьется до смерти. Если хорошо себя вести будет, я ему потом пуговицу вырежу.

Илюха сверкнул своими яркими голубыми глазами, вспомнив еще одну историю:

– А у меня знакомого сколько раз подшивали, так он от врача выходит и прямо на пороге стакан граненный выпивает. И ничего.

Васек обескуражено поднял брови и задал очевидный вопрос: – А чего тогда приходил и деньги платил? – Так его жена постоянно таскает, а он как бухал, так и по сей день пьет.

Бубль, почесав свое пузо, из всего сказанного заключил: – Ну, тогда горбатого могила исправит. Кто хочет, тот всегда найдет. А на любые действия против его желания появится принципиально ещё большее противодействие. – Ну и что же бабе делать? Хотела, чтоб не пил, а он постоянно в состоянии полного штопора. – Ну, и на кой он ей тогда сдался? Вцепилась за него как за последнюю соломинку и тянет. Вот он и сел на шею. – Да тут не так всё просто. У него уже вместо крови водка течет и без неё организм уже не может, так как перестроился за многие годы. Полностью исключать алкоголь даже для здорового человека нельзя: в любом организме вырабатывается фермент алкоголь-дегидрогеназа и ему определенное количество алкоголя требуется постоянно ещё с детского возраста. Кроме того, американцы сказали, что с 30 лет организм начинает стариться, и первым делом в сосудах выпадает холестерин, и развивается атеросклероз. Спирт, как известно, растворяет жиры. На западе врачи советуют ежедневно принимать 20 грамм чистяка в сухом остатке.
– Это сколько в эквиваленте водки? – Ну, в эквиваленте 20 граммам спирта выходит полтинник водки или сотку вина. – Да причем тут американцы? Я про это открытие ещё в 90-х читал в «Труде». И там всё это было. Вы хохлов вспомните: у них во все времена на столе стоят сало и горилка.

В полном удручении Илюха сказал: – Лучше бы нас таким образом тут лечили, а то от этих нейролептиков в сортире никак родить не могу.

Васек тяжело вздохнул и грустно протянул: – Это еще что. Здесь не от жиру бесишься, а от перебора антидота. Поэтому и лекарства соответствующие. Только какая таблетка без побочного действия? Бывает, как скрючит всего судорогой и не отпускает, тогда за циклодлом кое-как доковыляешь, а там: судорогу отпустит, зато слюни начнут течь как из фонтана. Все хорошо в меру, а любое лекарство в больших количествах – яд.

Бубль поднялся с места, одернул пижаму и скомандовал: – Точно, пойдем в столовку – лечиться позвали.

После приема манны небесной я всё же решил заглянуть к Семену Телевизионщику. Тот лежал с непринужденным видом, на своей кровати и читал потрепанный, допотопный журнал «Техника молодежи».

– Здорово, Семен, где такой антиквариат откопал? – сказал я, присаживаясь напротив. – Здоров. Очень даже интересный журнал. Тут такие вещи пишут, как чего собрать, и даже со схемами. Только что прочитал, как спутник собрать можно. И такая информация всего за 35 копеек, – он посмотрел цену на обратной стороне журнала и приободрился, расплывшись в довольной улыбке, – Коммунизм, да и только.

– И давно тебя технический прогресс прикалывает?

– Да ещё со школы. Я тогда начал радиопередатчики паять. Потом стал магнитофоны с теликами разбирать. Однажды книжка про ФСБ-шную аппаратуру ко мне в руки попала, из нее я узнал про жучки и прослушку со всеми схемами. Я этой ерунды столько понаделал, что не знал, куда ее впихнуть. А потом замечать начал, как меня на улице какие-то типы пасти стали. Тут-то я и понял, что каким–то образом ФСБ-шники меня запеленговали. Тогда я стал от их прослушки антимеры ставить и сканировать всю квартиру на наличие жучков. Но они решили со мной не церемониться и стали мне из психотропной пушки промывать мне мозги, а потом, когда всё важное стерли, то тут же отправили в дурку, чтоб под ногами не мешался.

Эта была одна из самых распространенных историй в этих стенах. Трудно представить, сколько неповинных судеб было загублено воздействием психотропным оружием специальных органов или пришельцев. Я все же постарался быть серьезным и почтительным к моему собеседнику.

– И часто тебя они на проф. лечение отправляют?

– Когда как. В этом году уже третий раз лежу, а так под наблюдением у контрразведки уже десять лет. Они мне решили деньги давать через оформленную инвалидность, только чтоб я молчал и не работал. Ещё они мне датчик в голову вшили и сообщают мне определенную информацию, а я им докладываю обстановку по размещению американских спутников ЦРУ.

– А как ты это делаешь?

– А ты чего не знаешь, почему меня телевизионщиком кличут?

Я смутился и пожал в ответ плечами:

– Ну, я думал ты телевизоры ремонтируешь.

– Ага, и пылесосы тоже. Я как-то к Высшему Разуму подключился, а там вся информация. Так вот, я и начал хакерством во благо Родины заниматься.

– Так как ты смог подключиться?

– Однажды я сидел у телевизора и изучал последовательность моргания звездочек на экране при ненастроенной антенне. Как ты знаешь, вся радиоэлектроника работает на приеме и преобразовании радиоволн в понятный для органов чувств импульс. Смотрю я на эти звездочки и проникаю в такое состояние, что понимаю сходство строения человека и телевизора. И тот и другой принимает информацию специфическим путем, но чтобы поймать эту информацию, нужна соответствующая антенна. В тот момент я вспомнил, что читал в Тибетской книге мертвых про монахов, которые сопровождали покойника по загробному миру. Они настраивались на потусторонний мир, воткнув железную антенну через темечко в мозг. Занятие опасное, так как можно самому загреметь в тот мир, но без железячки настроиться не выходило. Так вот, я взял пару гвоздей 80-ти миллиметровых и решил ими настроиться. Взял молоток с гвоздями, сел напротив телевизора и стал прислушиваться, в какую часть мозга мне надо подключиться. Оказалось, что через висок в самый раз. Я потихоньку начал заколачивать гвоздь, пока он не дошел до шляпки. Чувствую, что криво загнал и не попал в нужный отдел мозга. Тогда взял второй гвоздь прицелился и начал забивать. Долблю и чувствую, что может не дотянуть – ведь надо в самый центр мозга попасть. Мне повезло. Я вошел в правильную зону, и шляпка уперлась в кость. И тут как началось… В этот момент я знал абсолютно всё, даже вопросов не надо было задавать. Не знаю, сколько я так сидел и принимал вещание всей Вселенной, но тут затрещал дверной звонок. Я отключился, встал с дивана и пошел открывать маме дверь. Хотелось досмотреть телик, но она меня позвала обедать. На кухне мама заметила блестящие шляпки от гвоздей в моей голове. Скорая помощь по маминому звонку прикатила на удивление быстро. Ребята были, само собой, под прикрытием, а потому быстро доставили меня в нейрохирургию, где мне в один момент сделали рентген головы не для лишних глаз. Но я их обхитрил, и все же сфотал его на мобильник.

Семен начал шарить руками под матрасом и извлек оттуда мобильник и через несколько мгновений продемонстрировал мне фотографию, где на черном фоне на меня смотрел череп и улыбался. В правом виске белело два гвоздя: один шел снизу вверх, а другой ровно по горизонтали доходил до самого центра коробки. Моему удивлению от этого сюрреализма не было предела

– Видал, – похвастался Семен.

– Ты прям как Коперфильд. Ну и что потом было?

– Агенты выдернули гвозди и переправили в дурку, чтобы ничего не смог другим рассказать, а главное – снова подключиться.

– А здоровье у тебя как после такого подключения?

– В начале было плохо, работала только левая сторона, а потом всё как-то само наладилось. Хвала Вселенной! Просто первый гвоздь коряво пошел, а второй в самый раз. Единственное, у меня от них шрамы остались.

Семен повернулся ко мне своим правым виском и показал рубцы.

– Ну, ты терминатор, – я был впечатлен.

– А чего тут такого. Я тут такой не единственный. Помню я одного кренделя, у которого в башке постоянно черт на качелях качался. Так он его так утомил своей словесной чепухой, что был пригвожден через темечко. У знакомого этого волосы были длинными, потому пока заметили его гвоздь, он успел пару месяцев проходить с ним в большой радости от наконец-то наступившей тишины. Так он черта своего сломал. Ему соседи по палате даже орден из фольги сделали. Мало кому удавалось черта приручить, а потом еще и поизмываться над ним. Черт ему сдал всех своих, рассказал планы внедрения, явки, пароли, короче, раскололся по полной программе. Мы эту информацию в эфир ФСБ-шникам анонимно слили, а то там слишком серьезные имена начали всплывать. Конечно, их всех не переловишь, здесь большая политика замешана. Только в СМИ выявленные рекламы с программированным 25 кадром убрали. Если ты еще не знаешь про такое ноу-хау, я тебе скажу, что человеческий глаз способен улавливать и понимать 24 кадра в единицу времени. А умники вставляют туда ежё один, и тот без цензуры идет напрямую в подсознание прет. Когда начинали экспериментировать с таким типом зомбирования, то в кинотеатрах в кино вставляли 25-е кадры с поп-кормом и кока-колой. А после этих фильмов все ломились в ближайшие ларьки. Потом они научили президентов единогласно выбирать, ну а вскоре технологический прогресс пошел ещё дальше. Заметил, наверное, как прокладки по телику вдруг исчезли. Они через эту рекламу подключались к зрителю и энергию сосали. Телевизор облегчил жизнь упырям тоже, а тут им бац, и кормушку перекрыли. Вот и выходит, что через телик можно делать всё. Главное – настроиться. Говорят, что апокалипсис будет тоже технологичным: просто все прилипнут к ящику и будут жить переживаниями в тысячах ТВ-программах, имея полную свободу в выборе реальности. А те самые будут по полной с телезрителей качать энергию. Что ещё нужно обычному человеку в эпоху компьютеризации? Может, это и абсурд, вот только в начале века и телевизор был нереален, а сейчас есть костюмы и шлемы, которые имитируют ощущение любой запрограммированной реальности. Вот и выходит, зачем выходить на улицу и чего-то добиваться, если это можно пережить, как хочешь, просто нажав кнопку. А захотел пообщаться – придумал себе любой облик и на виртуальную тусовку, там виртуально напился и с утра очнулся у себя на диване. Мечта и красота. Я думаю, что уже сейчас около 90 % людей всей планеты подсажены на телик, а когда он будет симулировать желаемое ещё круче, то целые континенты будут исчезать из этого жестокого серого мира, туда, где нет проблем даже со смертью – её просто никто не заметит. Ты фильм «Матрица» смотрел? Там с рождения подсаживают на искусственное питание и выдуманную реальность, и человек как батарейка вырабатывает чистую энергию своими эмоциями. Так что, как говорит агент

Малдер: мандец где-то рядом. Когда выйдет такой агрегат, первым подключусь. Задолбался с ФСБ-шниками конспирироваться.

После этого воодушевляющего монолога я посмотрел вокруг, потом вспомнил прожитую жизнь и пожалел, что у меня нет такого агрегата. Единственное, что можно было сейчас предпринять – это пойти спать и исчезнуть из этого дурдома. Попрощавшись с Семеном, я приземлился на свою кровать и задумался над услышанным сегодня. В руках быстро крутился стеклянный кубик. Подбросив его как монету, я поймал его и, раскрыв ладонь, увидел четверку на верхней грани. Понятное дело, какие ещё могли быть варианты. Думать об этом даже не хотелось. Не раздеваясь, я лег под одеяло и провалился в…